Екс-поліціянтка розповіла скандальну правду про роботу сумських копів
Сумчанка Ксения Орлова, которая полтора года проработала в патрульной полиции, вернулась к гражданской жизни.
В интервью она рассказала о перипетиях службы в патрульной полиции – проблемах, с которыми столкнулась, и поделилась своим видением, куда зашла реформа полиции.
Хроническая усталость
– Почему уволилась?
– На самом деле причин было много, но все их можно свести к одной. Это прежде всего отношение работодателя. Под работодателем я понимаю всех чиновников, начиная от самых высших – до самых низших, моих непосредственных командиров. То есть люди, которые определяют, какой у меня график, какое у меня материальное обеспечение – и зарплата, и все остальное. Какие задачи ставят каждый день и какие условия создают для их выполнения. И климат внутри коллектива – это все зависит от руководителей.
– Что не устраивало?
– Проще сказать, что устраивало. Сама работа по обеспечению безопасности и законности на улицах города – важное и нужное дело. И я старалась отрабатывать каждый вызов на 100 %. Чтобы пострадавшие чувствовали: полиции на них не наплевать, а нарушители понимали, что нарушать законы не стоит. Это не было тяжело для меня. Я ведь оставила свою любимую журналистику не ради зарплаты в 8 тыс.
Не устраивало то, что, по моему мнению, в патрульную полицию набрали молодых здоровых людей в хорошей спортивной форме, чтобы использовать их как расходный материал. И через пару лет их выбросить на улицу – больных, уставших, разочарованных, с жалкими остатками той спортивной формы, что была.
График работы таков, что здоровье утекает, как песок сквозь пальцы. Постоянное недосыпание – целых полтора года недосыпания плюс ночные пешие наряды в бронежилетах – это проблемы с давлением, пульсом, постоянные головные боли. До полиции я вообще не знала, что такое головная боль или ускоренный пульс. А в последние полгода голова болела у меня постоянно, а пульс порой подскакивал до 100 ударов в минуту. Такое состояние, кажется, врачи называют результатом хронической усталости.
Некачественное и нерегулярное питание, когда постоянно ешь фастфуд и запиваешь его кофе – это проблемы с желудком. От постоянного ношения бронежилета появляются проблемы со спиной.
За полтора года, а на самом деле почти два – ведь была еще учебка, у меня накопилась не только физическая, но и моральная усталость, когда элементарно не хватает времени ни на друзей, ни на семью, ни на что. Даже на поддержание физической формы. От нее остались только рожки да ножки.
– Когда почувствовала усталость?
– Примерно через полгода, к Новому году. Уже тогда меня начали посещать мысли об увольнении. Но еще зимой, даже весной я ходила в спортзал. Раньше я с трудом выкраивала время на спортзал, а сейчас, последних месяца три, время было, но уже не было сил.
– По какому графику работали?
– График очень тяжелый. За месяц – 13-14 смен по 12 часов, но в реальности по 15. Плюс различные занятия, собрания, походы по судам в выходные дни. Настоящие выходные редко случаются. Наверное, раз в неделю выпадает полноценный выходной. Кроме того, мы всегда должны быть на связи, даже ночью, даже в ванной. Если в свой выходной хочу выехать из Сум, я должна подать соответствующий рапорт. Знаю, что в Киеве не так – там всякие стрельбы, учения по желанию. У нас вся учеба обязательна.
«Белые» и «черные» копы
– Что было самое сложное?
– Физически самое тяжелое – пешее патрулирование: 12 часов на ногах, когда сидеть, по сути, запрещено. У нас ведь граждане бдительные – сразу снимают на мобилку: они сидят, они прохлаждаются, они… ЕДЯТ. Это же сенсация, что полицейские в течении 15 рабочих часов могут нуждаться в еде или воде. Если это ночь, мороз минус 20, тяжелый бронежилет с ледяными металлическими пластинами. Тогда к утру действительно чувствуешь себя киборгом: все системы уже кричат, что пора упасть и отключиться, но ты почему-то еще ходишь.
Но самое сложное – это настроение, психологическая атмосфера. И дело не в «сложных» нарушителях.
Сами отношения внутри патрульной можно назвать удовлетворительными только с натяжкой. Чуть ли не каждую неделю появляются новые «затяги». Так мы сокращенно называем результат затягивания гаек руководством. Стоит уйти на 10 дней в отпуск – и по возвращении коллеги расскажут с десяток новых правил поведения и работы. Многие из них печальны до смешного.
Представьте такую ситуацию. Находясь на больничном, полицейский должен быть либо дома, либо в больнице. И нигде больше: руководство может приехать проверить. И еще заболевший должен присылать командирам скриншоты с геолокацией и фото себя болеющего раз или два на день. Представьте: заболел человек, лежит дома с высокой температурой, лечится. Присылает фото, а на фотографии глаза сонные, прическа неаккуратная да еще и небрит. Так нельзя: нужно привести себя в респектабельный вид перед тем, как начальству фото присылать. Но так, чтобы все-таки выглядеть больным, а не симулянтом.
Есть негласное неравенство между полицейскими. Между теми, кто угоден руководству и кто неугоден. Я называю их «белыми» и «черными» копами. «Белые» редко или никогда не ходят пешком, и я думаю, получают зарплату больше остальных и выходные дни, на которые неугодные не имеют права. Им прощается многое из того, за что неугодным снимают зарплату. А «черные» – это остальные – пеший патруль, лишение премии…
Мифы о зарплате
– Кстати, о зарплате и премии. Интересуют подробности.
– Зарплата патрульного – 2400 грн плюс надбавки – получается 4000. Плюс премия – 4000. Могут как лишить, так и добавить еще. Но, чтобы кому-то добавить, нужно у кого-то забрать. Кроме того, я узнала, что, например, в Киеве за переработки во время пересменок давались выходные. Набрал сколько-то часов – есть выходной. У нас такого нет. Вернее, ходят упорные слухи, что некоторые имеют такое право, а некоторые – такие, как я, – не имеют.
– Какие «такие»?
– Нелюбимчики… За что стала нелюбимчиком? За принципиальность, наверное. Я не была суперкопом. Я не из тех, кто пишет огромные пачки постановлений. А у нас так: если не пишете админматериалов – будете ходить пешком, если пишете много – никогда не будете ходить пешком. Поэтому многие идут по пути наименьшего сопротивления – пишут админматериалы на всех подряд.
– Тебя лишали премии?
– Пару раз. Но не намного – 200 и 500 грн. Первый раз вообще неизвестно за что. Второй за сонный вид моего напарника. Мотивация была такой: глаза сонные – наверное, спал.
Люди уходят
– Сколько патрульных уже уволилось?
– Я не знаю точно. Но не много. За первый год и 10 не наберется. Но в последние месяцы стали писать больше рапортов. Одновременно со мной еще пару человек ушло. Многие остаются из-за того, что в Сумах не так-то просто найти работу за 8 тысяч.
– Сейчас патрульная полиция вновь проводит донабор. Уже четвертый месяц. Люди не идут?
– Не знаю. Раньше был ажиотаж, теперь его нет. Город маленький – у многих есть знакомые в полиции. Ко мне часто обращались, спрашивали – я отвечала честно обо всем, что мне не нравятся многие моменты. Говорила, что буду увольняться. Некоторые мои знакомые, поговорив со мной, передумывали. Можно сказать, я была антирекламой патрульной полиции.
– А как вообще сумчане относились к вашей работе?
– По-разному. Одни благодарят, другие, насмотревшись роликов в ютубе, считают нас коррупционерами, что мы бьем людей ни за что. Бывало, задерживаешь подозреваемого, а люди пытаются его отбить. При этом кричат что-то вроде «Что вы снова к нормальному человеку пристали?». Даже не зная, за что задерживают. Может, он 5 минут назад у женщины сумку вырвал. Или наркотики детям продавал.
Реформа провалилась?
– Ты говорила полтора года назад, что у тебя в отношении «новой полиции» есть определенный скепсис. А теперь?
– Тогда я видела, что в Киеве реформа заработала. Я думала: если стану работать правильно, то внесу свой вклад. Я старалась отрабатывать каждый вызов так, как бы я хотела, чтобы отрабатывали мой вызов, вызов моей мамы и т. д. Чтобы ко мне пришел вот такой полицейский, чтобы он мне реально помог. В патрульной и сегодня много таких людей. Думаю, со временем их будет все меньше и меньше.
– Их меньшинство?
– Не думаю, но власть не в их руках. Если вернутся старые милиционеры, то реформе не бывать. А оно пока к тому идет. Ну и без судебной реформы никуда. Потому что в судах продолжают закрывать из-за малозначимости дела по пьяным водителям. И это только то, что на поверхности айсберга.
– Как твое дело по судье Жеребкиной?
– В том деле я считаю, что была права. Однако суд не стал прислушиваться ко всем моим аргументам.
Сложности службы
– Приходилось ли применять то, чему вас учили, – стрелять, например?
– В Сумах пока никто из патрульных не стрелял.
– Ты получила права прямо перед отбором, водить доверяли?
– Доверяли. В основном ночью. Машина, по моему мнению, очень неудобная. Та, что у нас дома, в разы проще в управлении, хотя это обычный «Ланос». А «Приус2» еще и очень дорогое авто.
– А сколько все-таки машин разбили сумские копы?
– Только те, что были в соцсетях и СМИ. И к тому же вся страна уже знает, что патрульные чинят «Приусы» за свои деньги. Есть официальные ответы для СМИ. К сожалению, эти машины не предназначены для наших дорог. Из-за этих двух факторов будет ли у патрульного желание рисковать машиной на срочном вызове?
– Что случилось с бывшим начальником Горбачевским?
– Сейчас у нас и. о. начальника Алексей Калюжный. Он до реформы работал в ГАИ. В патрульную полицию пришел сразу оттуда. Был замом Горбачевского, который был, если честно, как руководитель не очень. Я в последнее время перед его уходом ставила Горбачевскому единицы за работу. Но я считаю, что, назначив человека из ГАИ руководить новой патрульной полицией, руководство в далеком Киеве дает понять, что хочет возврата к старой системе. Среди бывших сотрудников есть много достойных людей. Я поняла это, проработав с ними некоторое время. Многие сейчас в «черных копах» ходят пешком с урезанной зарплатой. Никто из них, почему-то, не стал замом начальника сразу после учебки.
Я особо хочу подчеркнуть: в патрульной еще есть нормальные инспекторы. Нормальные, не в смысле добренькие и всепрощающие. А те, кто хотел работать в новой структуре по новым правилам. На них сейчас выливается весь негатив за действия коллег и руководства. Думаю, со временем все они уволятся.
– Как часто менялись напарники?
– По-разному. Большую часть времени я приходила и не знала, куда пошлют, с кем – пешим или в автомобиле. И это касалось всех нелюбимчиков, конечно же. А ведь от этого зависит, как нужно одеваться, особенно зимой, в минус 25.
Но это не везде. В нашем подразделении так, у других – патрульные заранее знали. Сколько мы ни просили оповещать, нас не слушали. Так прошла вся зима. Летом нам сменили непосредственного командира, сразу все поменялось. Стало намного комфортнее работать, на нас перестали орать матом… Но у меня сложилось мнение, что новый командир неугоден вышестоящему руководству. Что угодно коллективу, не угодно руководству.
– Говорят, что патрульные сами себе покупают экипировку?
– Да, есть такое. Нам выдали комплект формы в мае прошлого года. Но она была очень неудобная. Кто-то что-то ушивал, подшивал, кто-то купил новое. Форма, которую нам выдали, совсем никуда не годится. Хотя говорят, что вся форма в Украине канадская, но у нас такой точно нет. Государство выдало нам летние футболки, как водится, в сентябре, когда уже все себе купили сами. Заодно дали летнюю кепку.
Через год выдали новый комплект. Он вроде бы рассчитан на год, но за три месяца пришел в негодность. То, что я себе сама покупала, можно носить до сих пор.
– Что дальше?
– Я вернулась в журналистику. К счастью, у меня есть вторая профессия. Оставаться в системе мне не хотелось, потому что, когда прошла переаттестация, я увидела, что государство не заинтересовано в настоящей реформе. К сожалению.
– Не жалеешь о потерянном времени?
– Нет. Все-таки это важный опыт. И благодаря службе я познакомилась со многими отличными людьми.
Источник: dancor.sumy.ua