Какими были сумские бордели в начале XX века?
Были ли в Сумах улицы красных фонарей? Окончание. Начало – читайте здесь.
Среди обязанностей легальной проститутки значились беспрекословное выполнение требований содержательниц домов терпимости относительно чистоты, совершение гигиенических процедур (не менее двух раз в неделю посещать баню, «не переходить к другому мужчине, не обмывшись, и, если можно, переменять белье»), отказ от «промысла во время месячных очищений», умеренное употребление косметики (это правило, конечно, не выполнялось), осмотр перед совокуплением «детородных частей» и нижнего белья клиента.
Существенно ограничивалась свобода проститутки – выходя из дому, она обязана была иметь при себе медицинский билет с отметками об осмотре врачом, а сменить место жительства и вовсе могла исключительно с ведома полиции. В таком случае ей выдавалось проходное свидетельство, предъявляемое по прибытии на новое место в тамошнее отделение полиции. Для стимулирования перехода «бланковых» в бордели, где они оказывались под неусыпным контролем, «вольным» ставились препоны в найме жилья. Накладывались запреты и на занятия в свободное от работы время. Например, в 1856 г. МВД возбранило как действующим, так и бывшим путанам наниматься кормилицами ввиду их «неспособности к постоянным нравственным занятиям». Наконец, «во избежание скандала и соблазна» длительное время им воспрещалось появляться в общественных собраниях, на концертах и маскарадах, в театре, трактирах, и даже выходить на улицу компанией.
Все эти меры были направлены, так сказать, на защиту прав потребителей. Иные обстоятельства труда жриц любви во внимание особо не принимались, хотя формально в обязанности содержательниц входило «производить расчеты с женщинами правильно и сохранять их имущество», не доводить их «до крайнего изнурения неумеренным употреблением», также «обходиться с живущими у них женщинами кротко, не делать им никаких притеснений и не причинять побоев».
На самом же деле практически никак не регламентировалось количество обслуживаемых клиентов, дней отдыха (помимо Страстной седмицы и времени менструаций), возможность отказа от предоставления услуг, если клиент, конечно, явно нездоров, и пр. Бордели часто отличались теснотой, отсутствием шумоизоляции и нарушением санитарных норм. Содержательницы притонов вопреки букве закона били подопечных (распространено было и рукоприкладство со стороны клиентов), обсчитывали (например, за купленную «девочкам» одежду, обувь, алкоголь и столование), оскорбляли и притесняли их, продавали в другие бордели. Как метко замечал писатель К. Бабиков, «проститутка публичного дома не имеет ни своей воли, ни своих желаний, она теряет всякую личную самостоятельность, перестает быть личностью, становится вещью, которая прежде всего принадлежит ее эксплуататорам». Тому примером может служить ставший достоянием прессы «возмутительный случай», свершившийся весной 1907 г.
Однажды на вокзале станции Сумы разыгралась сцена – две содержательницы местного публичного дома и городовой «с бранью и трехэтажными ругательствами» пытались увести с собою девицу, в которой они громко признали «воровку». Находившаяся поблизости группа харьковских студентов отбила несчастную от наглых бандерш. Как выяснилось, она была нанята в Сумы из другого города на место горничной, но «привезена обманом в дом терпимости». Тут ее попытались сразу же определить к «гостям», но когда девушка оказала сопротивление, ее избили и оставили без вещей. В отчаянии девушка, полуголая и без копейки денег, решилась на побег, увенчавшийся успехом. А сколько же подобных одураченных оказывались настоящими жертвами мошенников и пополняли армию проституции?
Указанные выше условия в соединении с ночной жизнью, злоупотреблением алкоголем, табаком и унизительным общественным положением физически выматывали женщин, преждевременно старили и оставляли глубокий след в их поведении. «Почти всегда по прошествии определенного времени, – замечал профессор А. Беккерель, – в чертах лица, в физиономии и походке публичной женщины отпечатлевается печать проституции: физиономия ее принимает бесстыдный вид, черты лица выдаются весьма резко, глаза делаются смелыми, даже дерзкими и взгляд зазывающим… жесты вольны и бесстыдны». Добавим сюда наблюдения публициста Б. Бентовича: сквернословие, истеричность, хриплый голос, следы побоев и подвыпивший вид; женщины немногим старше 30 лет порой и вовсе выглядят как старухи. Потому и средний «срок службы» активных проституток составлял не более пяти лет – достаточное время для полной утраты «товарного вида». С увяданием красоты таковые поступали из «приличного заведения» в захудалое, откуда наконец изгонялись, когда расходы бандерш на них превышали доходность. По завершении «карьеры» женщины сдавали полиции «желтый билет», а взамен получали свой паспорт. При этом внутренние органы сохраняли за собой право наблюдать за «выбывшими», дабы они не занялись прежним ремеслом уже на нелегальной основе.
Дальнейшая судьба бывших путан складывалась по-разному: часть из них умирала от «любострастной болезни», чахотки, дизентерии и недоедания или просто спивалась. «Женщина, зарабатывающая развратом, сплошь и рядом кончает тем, что, убиваемая голодом и другими страданиями, сопряженными с нищетой, медленно погибает, как паршивая, брошенная хозяином собака», – замечал публицист С. Шашков. Была и другая дорога: кто-то, накопив достаточные средства, открывал маленькое дело, тот же «непотребный дом». Женщины, когда удавалось преодолеть неприязнь к их бывшей профессии со стороны нанимателей, шли в прислугу, устраивались на фабрики, возвращались в деревни, наконец, становились содержанками или благополучно выходили замуж. По закону путана могла «обратиться к честной жизни», даже «не заплатив долга хозяйке», «но не иначе как доказав свое желание исправиться, пробыв положенное время в Общине сестер милосердия» (в начале ХХ в. в этом направлении эффективную работу также проводило Российское общество защиты женщин, ставившее перед собою целью «предохранение девушек и женщин от опасности быть вовлеченными в разврат и возвращение уже падших женщин к честной жизни»). Однако путь Магдалины выбирали единицы, да и вакансии приютов для «падших» были ограничены. Нередко случались рецидивы, когда женщина, не найдя себя в «честной жизни», возвращалась к привычному занятию.
Рублевое удовольствие
В середине ХІХ в. средняя стоимость сексуальных услуг в Харьковской губернии оценивалась в 1 руб. за визит (une passe), что было довольно прилично и отваживало от домов терпимости людей низкого социального положения. В дальнейшем амурные утехи становились все более доступными, что обуславливалось быстрыми темпами урбанизации, вовлечением все большего числа женщин в «непотребство», усилением конкуренции на рынке сексуальных услуг. По предложенной Куприным градации, публичные дома в губернских городах условно делились на «трехрублевые», где клиента ожидали лучшие условия и элитные проститутки (на самом деле цена услуг могла доходить и до 12 руб. за «занятие»), «двухрублевые», рассчитанные на «среднего» потребителя и «рублевые» для демократической публики. Кабацкие девки могли отдаваться и за полтинник, а то и просто за угощение.
Учитывая, что Сумы слыли городом дорогим для жизни, не уступая в этом губернским центрам (стоимость жилья была даже выше, чем в Харькове), предположим, что таковая «ценовая политика» действовала и у нас. Насколько были доступны «девочки»? Чтобы это понять, попробуем «конвертировать» царский рубль в нынешнюю гривню. В 1913 г. курс доллара к рублю составлял 1:1,945. За более чем столетие доллар подешевел в 23,45 раза. Следовательно, рубль 1913 г. приблизительно будет равен современным $12, или 330 гривням. Однако такое соответствие следует признать довольно условным, поскольку ему не пропорциональна стоимость потребительской корзины, что несколько удорожит курс гривни. Для большей наглядности приведем цены сумского рынка в 1913 г.: мешок картофеля – 50 коп., сотня яблок – 1 руб., фунт (0,453 кг) свинины – 13 коп., фунт сала – 20-24 коп., десяток яиц – 25 коп., гусь стоил 2 руб., а куры отдавались за 40-80 коп.
Даже с поправкой на паритет покупательной способности стоимость сексуальных услуг тогда и сегодня демонстрирует удивительную последовательность. Обратимся к расценкам часа внимания современных сумских путан (по открытым источникам): она колеблется в пределах 350-1500 грн. Таким образом, дореволюционное «рублевое удовольствие» по нижней ценовой планке вполне соотносится со стоимостью нынешних услуг. Для разового пользования дешевой проституткой среднестатистическому рабочему сумских предприятий необходимо было расстаться с 20-й частью своего заработка. Сейчас сумчанину с его средней зарплатой в 9677 грн. понадобится выделить из своего бюджета приблизительно такую же долю (при условной стоимости услуг в 450-500 грн.).
В дореволюционное время работница дома терпимости могла претендовать только на четверть от взятой с клиента суммы. Остальная часть «гонорара» шла на содержание борделя и его обитательниц, а также в прибыль содержательницы. Нередко работницы настолько были опутаны долгами со стороны бандерш, что только и работали на собственное содержание в притоне.
Сумеречная сторона истории нашего города ничем не хуже и не лучше остальных. Экономическое возвышение сперва крупного ярмарочного центра, а затем и столицы «сахарного королевства» было неразрывно связано с культивированием сферы удовольствий, в которой удовлетворение сексуальных потребностей занимало далеко не последнее место. Естественность проституции признавалась значительной частью мужской половины, видевшей в ней такую же надобность, как, например, наличие водопровода или электрического освещения. В наше время вновь поднимается вопрос о легальном статусе проституции. И кто знает, может, в скором времени на неприметных с виду зданиях вечером вновь загорятся красные фонари.