“Порошенко предлагал за разгон большие деньги”. Что говорили в ООН об одесской трагедии 2 мая

На днях по инициативе России в Совбезе ООН было проведено заседание на тему Одессы и трагедии 2 мая 2014 года. С момента гибели десятков людей в Доме профсоюзов как раз прошло семь лет.

Мероприятие носило название: “Одесса спустя семь лет: неонацизм и насильственный национализм как двигатели украинского конфликта”.

Там выступил Дмитрий Фучеджи – бывший замначальника управления МВД в Одесской области, шеф милиции общественной безопасности.

Силовик был отстранен по подозрению в сотрудничестве с антимайдановцами после событий 2 мая 2014 в Одессе. Вскоре покинул Украину. По данным СМИ, получил гражданство РФ – потому Россия отказывается его экстрадировать.

“Страна” подготовила стенограмму выступления Фучеджи. Бывший начальник милиции рассказал, как накануне трагедии в городе накалялась обстановка, о своих действиях, как участвовал в совещаниях, вел переговоры и многое другое.

Подробно Дмитрий Фучеджи описал непосредственно события и действия правоохранителей 2 мая – когда заживо сгорели 48 человек.

Также мы послушали, о чем рассказал человек, который был в горевшем Доме профсоюзов на стороне Антимайдана – бывший депутат Одесского облсовета Алексей Албу.

Версия Фучеджи

Выступление Дмитрия Фучеджи на заседании Совбеза ООН 5 мая 2021 года. Приводим полную стенограмму:

“События в Одессе стали накаляться после того, как в Украине произошел антиконституционный переворот. Хунта стала расставлять свои кадры. Тогда, как представители Франции, Германии, Польши и Янукович подписали соглашение о перевыборах. Буквально в течение суток стал президентом Турчинов. Стали накаляться события.

Пытались в Одессе уволить губернатора. Губернатором был [Николай] Скорик. Он не хотел незаконным путем уходить с должности. Потому что губернатора может отстранить только президент. Исполняющий обязанности [президента] – не может…

Начали под администрацией проводиться акции. Одна из них была 19 февраля. В ней принимали участие около 30 человек. Возглавлял Гордиенко Марк – это радикал. И вторая группа, привезенная хунтой – эти автобуса людей, переодетых в черную спортивную форму, шлемы с забралом. Они провели, будем говорить, инсценировку хулиганства.

На этой почве было возбуждено уголовное дело. Они пытались убедить, что это губернатор организовал эти события, чтобы он ушел. В течение полутора-двух недель он ушел. Назначили и.о. губернатора незаконно [Владимира] Немировского.

Майдан – это Куликово поле. Он был установлен через местную администрацию – мэрию. попросили разрешение на функционирование этого майдана. И они там функционировали.

И.о. губернатора неоднократно пытался нас заставить, чтобы мы разогнали этот палаточный городок. Я ему неоднократно объяснял – мы ездили туда с начальником, с прокурором, – что это незаконно. Они находятся там законно. Администрация городская дала добро. Они функционируют нормально. Если у вас есть желание – обратитесь в суд. Они примут решение о запрете. И вы таким образом через исполнительную службу попытаетесь снести палаточный городок. Его это не устраивало, он все торопился и так далее.

Я Немировскому объяснил, что мы можем только охранять общественный порядок. Он понимал, что президентом уже будет Порошенко. Все уже знали, что на него дали добро. А после будут парламентские выборы. На них надо набирать коалицию и денежные средства. Он прямым текстом говорил: “Я тут полмесяца, ко мне никто не приходит, не просится”.

Мы работали с обитателями палаточного городка. Пытались их уговорить, чтобы они сами свернули свою деятельность. Они раздражали власть как в Одессе, так и в Киеве.

Где-то в конце марта – начале апреля по просьбе губернатора Немировского были завезены представители майдана. Они разместились как в Одессе, так и вокруг Одессы. Губернатор говорит: “Это люди проверенные, они будут охранять общественный порядок на постах вокруг Одессы”.

Мы выставили десять-двенадцать постов с представителями майдана. Они были в таком состоянии и внешнем виде… Заходили в автобус – запах… Они жили в палаточном городке, не мылись. Люди возмущались: “Кто такие? Откуда?” Это вызывало хаос у населения.

В городе начался хаос. Стали происходить постоянно стычки между антимайданом и майданом. Они были в постоянном неадеквате. На 7-м километре они стояли на посту вместе с сотрудниками ГАИ. Ночью кто-то из них уронил гранату РГД. Там они сидели у костра и грелись. Граната разорвалась, ранило троих майдановцев и троих сотрудников ГАИ. Явно было видно, что гранта разорвалась под столом, в центре, она не могла извне туда попасть.

Эти люди, привезенные из Киева губернатором, они обеспечивались едой, транспортом, местом проживания. Где-то 29 апреля в город приехал Парубий как глава СНБО. Планировали провести совещание с силовиками.

Они поменяли около четырех мест. Боялись утечки информации. Остановились на училище первоначальной подготовки. Там были руководители всех силовых ведомств и руководители сотнями майданов. Кроме этого, Парубий завез в Одессе бронежилеты 5-го класса. Он их вручил майдановцам, привезенным из Киева.

Перед днем освобождения Одессы 8 и 9 апреля мы собрали общественные организации, приехавших из Киева, наших куликовцев. Провели совещание о недопущении нарушения общественного порядка. Они познакомились друг с другом, обменялись телефонами. И мы их попросили: “Давайте сделаем так, чтобы в Одессе 10 апреля прошел день освобождения города тихо, без всяких и так далее”.

Только одна стычка была… Они не выдержали условия. В районе гостиницы, где находился [Олег] Царев, приехали туда, заблокировали. Там произошла небольшая стычка между куликовцами и майданом.

Мы их уговаривали, чтобы они перевезли палаточный городок. Часть из них, среди них Отинов Дмитрий, согласились. Там были палатки разных общественных организаций. У Дмитрия было четыре палатки. Он дал добро на переулок [Вице-Адмирала] Азарова. Сделал городок, спортивный лагерь. Часть – обещали уйти [в район мемориала] на 411-ю батарею. Но так и не получилось их уговорить. Они сначала дали добро, но потом все закончилось.

Дней за пять, 25 или 26 числа, после 18 часов начальник УВД приглашает меня в свой кабинет. Я захожу туда. За приставным столиком сидит Алексей Гончаренко. Начальника нету, он в комнате отдыха. Я открываю двери, захожу туда. В комнате отдыха сидит начальник и Порошенко.

Я первый раз Порошенко видел. Поздоровался. Порошенко говорит: “Чего вы этих куликовцев не разгоните?” Я говорю: “У нас нет оснований. Мы с ними работаем. Они обещали до 5-го числа покинуть Куликово поле”. Он говорит: “За деньги, за большие деньги разгоните”. Я говорю: “Мы этого делать не будем, у нас нет оснований”.

Выходя из кабинета начальника он ничего не сказал. Вышел в приемную и говорит: “Полковник, мне ваш пессимизм не нравится”. Я ничего ему не сказал. Начальник пошел его провожать, я пошел к себе в кабинет.

2 мая был запланирован футбольный матч. 30-го – никаких уведомлений о том, что в городе будет проводиться массовая акция ни со стороны куликовцев, ни со стороны майдановцев.

У нас расстановка 820 или 830 человек личного состава готовилась по плану. 2 мая утром, часов в 9, мы встретили харьковский поезд вместе с руководителем и начальником железной дороги. Поговорили с ответственным – генерал-майор там сопровождал харьковских болельщиков “Металлиста”.

Какой порядок был: он сказал, что 600 человек в поезде, рьяных хулиганов может быть человек 15, остальные с семьями, с детишками и так далее. Мы подождали, пока они все вышли из поезда. Посмотрели – действительно с семьями, они сразу пошли в сторону моря.

Губернатор вечером в пятницу, перед 2 мая: совещание в прокуратуре в 12:00 по антитеррору. Весь личный состав работает… Но нет, все должны быть. Поехали мы туда в прокуратуру. Команда: отключить телефоны. Мы отключили. В первом ряду нам место обозначили, где мы должны сидеть. Сидим.

В 2 часа дня перерыв. Приезжаю я в УВД. Дежурный докладывает: в районе памятника погибшим на Александровском проспекте собралась толпа в пределах 400 человек. Собираются идти в центр города на Дерибасовскую. Кто такие? Это представители Куликова поля.

Вечером я с ними проводил работу. Около 18 часов три человека мне сказали, что никуда мы не идем, будем только на Куликовом поле, никаких похождений. Кто их за ночь накрутил?..

Я выезжаю туда. Там толпа уже разогретая. Кричат: “Все, идем!” У нас расстановки нет. Собрали человек 40 или 50 на этот участок на скорую руку. Началась хода.

Мы идем спереди. Потому что я не знал, куда они идут. Я с тремя начальниками иду спереди, чтобы можно было на себя личный состав подтягивать.

Дошли до Греческой-Жовтневой. Там, думали, уголочек, чтобы приостановить их. Там меньше всего личного состава было надо. Они остановились. И пошли в сторону Греческой.

На улице Греческой они пошли в сторону Преображенской. Началась стычка. И тут докладывают о том, что есть один убитый. Он появился на Преображенской-Дерибасовской – там, где не было стычки.

Стычка была на Греческой. На Преображенской-Дерибасовской стычки не было. Представитель медицины сказал, что первоначально ему не давали оказывать помощь. Это был Иванов – представитель майдана.

Я думаю, что стреляли в него из гостиницы “Пассаж”. Почему? Потому что одно из наиболее таких событий в Одессе – один в один по тактике, как в Киеве.

Убили Иванова. Едет машина МЧС. Два человека в машине – водитель и боец. Стреляют в водителя. Водитель Яворский. Погибает водитель. Они забирают машину и начинают кругами вокруг Греческой и торгового центра.

События на Греческой в районе [галереи] “Афина” – с четырех сторон заблокировали куликовцев: со стороны Греческой, Вице-Адмирала Азарова. Они остались в середине. Личный состав мой в бронежилетах, щитах. Таким образом мы пытались удержать толпу полторы – две тысячи людей.

С моим помощником собрались в районе “Афин” обсуждать, что дальше делать. Стреляют в него – ему попадает в районе сердца, груди. Мне стреляют в правое предплечье – сквозное ранение. Я его до скорой довожу. А я не вижу, что у меня сквозное ранение. Рубашка в крови. Толпа меня тоже затолкала в скорую. Таким образом я с ним поехал в больницу.

Оказывали ему помощь. Потом себе оказал. Поменял рубашку и на работу. Это было около 17 часов я туда попал. Возле “Афин” уже все закончено. Спрашиваю начальника: чего не ввел план “Серена”? Я ему звонил. Имея четыре телефона он ни разу не отвечал.

Можно было что-то сделать тактически. Там много людей не надо было. Там надо было иметь право применить оружие. Пошла стрельба. Около восьми или девяти – пулевые ранения. Шесть убитых. И еще среди работников там было пять или шесть человек раненых. Там нужен был план “Волна” – это чтобы иметь право применить оружие. Тогда можно было стабилизировать ситуацию.

Он не ввел… Он подписал указ о введении плана. А план там не ввел. План вводится по приказу начальника УВД с согласия министра внутренних дел и прокурора области. Оснований для введения его без контакта с этими людьми у меня не было. У меня все”.

Что заявил участник Антимайдана Албу

Экс-депутат Одесского облсовета Алексей Албу, который находился в горящем Доме профсоюзов, рассказал свою версию того, что произошло.

“Украинская сторона активно транслирует несколько мифов об этом страшном дне.

Первый миф звучит так: марш сторонников единой Украины был мирным. Это ложь. Прибывшие на него представители сотен самообороны Майдана и националисты имели специальные средства защиты, каски, бронежилеты, металлические щиты, холодное и, что очень важно, огнестрельное оружие.

Второй миф: пророссийские силы первыми напали на мирных фанатов. Это ложь. Первое столкновение того дня произошло около 14:40 по местному времени. Активистов движения “Куликово поле” обстрелял из пневматического пистолета некий Денис, который был обезоружен и передан сотрудникам милиции. Именно он стал спичкой, брошенной в пороховую бочку.

То есть кто-то преднамеренно провоцировал обе стороны конфликта, радикализовав его.

“Люди в Доме профсоюзов погибли от огня и дыма”. Это полуправда. Люди погибали также от колотых и резаных ран, от того, что их добивали после того, как они выпрыгнули из горящего здания. В частности, так погибли мои друзья – депутат областного совета Вячеслав Маркин и активист нашей организации “Боротьба” Андрей Бражевский. Их добили”, – заявил Албу.

“Людей в Доме профсоюзов действительно добивали”

Одесский журналист Юрий Ткачев, который давно изучает подробности одесской трагедии 2 мая 2014 года, проанализировал выступление Фучеджи и Албу.

“В отличие от Боделана, о котором я уже писал, у меня нет оснований сомневаться в добросовестности этих спикеров. Однако хочу отметить ряд их утверждений, которые, на мой взгляд, являются ошибочными.

1. Фучеджи отметил, что первым убитым был Иванов. Это не так. Первым погиб Бирюков. Далее ошибка накладывается на другую ошибку: Фучеджи утверждает, что первого погибшего застрелили с гостиницы Пассаж, имея в виду Иванова. Но на самом деле первый погибший (Бирюков) поймал пулю ,скорее всего из мощной пневматики, в переулке Вице-адмирала Жукова (есть видео первых минут после ранения, где он ещё жив, в сознании и даже на ногах). Тот район, где его ранили, с Пассажа не просматривается. Вопросы есть по Иванову. Но он был вторым. Тела Иванова, кстати, Фучеджи вообще не видел: тот умер в больнице.

2. Фучеджи заявил, что застрелили пожарного Яворского, который был за рулём пожарной машины. Это не так. Николай Яворский, погибший от картечного ранения в спину на Греческой, действительно являтся сотрудником ГСЧС, но в тот день был не на службе. Водитель пожарного авто, к счастью, остался жив, мне доводилось с ним беседовать.

3. Албу заявил, что Бражевский и Маркин были добиты после падения. Это в целом дискуссионный вопрос, так как нам точно известно, что выпавших точно добивали (думаю, все видели это жуткое видео, если нет, его можно легко найти). Но правоохранители не изучали данный вопрос и в настоящее время даже не установлено, кого именно пытались добить. Поэтому эту задачу пришлось решать мне самостоятельно – разумеется,с помощью компетентных специалистов в области судебно-медицинской экспертизы. Так вот: Маркин погиб от травм, почти наверняка полученных в процессе падения (в виде разрывов правого легкого, печени, сосудов малого сальника, печеночно-двенадцатиперстной связки, кровоизлияния в брюшную полость, переломов правых ребер, левой подвздошной кости). На это указывает тот факт, что указанные травмы не сопровождались внешними повреждениями, как это должно было бы быть, если бы Маркина добивали.

Иная история с Бражевским: его, вполне возможно, действительно добивали, о чём свидетельствуют характер ранений (если кому интересно, могу расписать подробнее), а также то, во что он был одет и расположение травм. Однако (!) вероятно причиной смерти стали всё-таки травмы из-за падения с высоты.

Стоит добавить, что и те повреждения, которые в протоколе выглядят как полученные в результате добивания после падения, теоретически могли быть получены и в процесс падение (т.н. комбинированное падение, когда человек, падая, бьётся от различные предметы, выступы здания и т.п.). Но у Бражевского картина повреждений наиболее похожа на то, как будто после падения (затылком о землю) ему нанесли несколько ударов тупым предметом в область лица (левая скуловая область, лобная область). Впрочем, эти раны не несли посредственной угрозы жизни, убило Бражевского всё-таки падение.

К слову, резаные раны, которые обнаружили на телах многих выпавших из окон, вероятно, вызваны всё-таки порезами об осколки стекла: они сосредоточены на руках и голове и почти отсутствуют на теле; такая картина не очень свидетельствует о добивании холодным оружием. Кроме того, эти резаные раны ни в одном из случаев не стали непосредственной причиной смерти.

Всё это не исключает того факта, что до, после и во время пожара активистов Куликова поля избивали, и избивали жестоко – думаю, можно сказать, что пытались убить. В городские больницы с Куликова поля и из Дом профсоюзов поступали люди с тяжелейшими черепно-мозговыми травмами, ножевыми ранениями и прочим, которые им, по словам самих пострадавших, нанесли “мирные протестующие”.

Так что людей в Доме профсоюзов действительно добивали, то есть пытались убить. И то, что эти попытки, похоже, не имели успеха, никак не снимает вины с тех, кто это делал: даже по УК покушение на преступление карается так же строго, как и само преступление”.