Сумчанка винит медиков в смерти матери
Для сумчанки Ирины Литвиненко мама была самым близким человеком – подругой, советчицей и просто единственной родной душой. Скоро два месяца, как ее не стало, и молодая женщина потеряла смысл жизни.
Все это время Ирина пытается доказать, что в смерти матери виноваты медики, которые, по ее мнению, не оказали должной помощи больному пожилому человеку – инвалиду II группы, пенсионерке, ветерану труда. Из-за чего 76-летняя Валентина Тимофеевна скончалась на больничной койке. Дочь в отчаянии – в поисках справедливости написала не одну жалобу руководству медучреждений, куда они с мамой обращались за помощью, но ответы, которые она получает, вину врачей не подтверждают. В этой истории – у каждого своя правда.
Нет направления от семейного врача – плати за обследования
– 30 марта я вызвала маме скорую – ей было плохо: сильно беспокоило сердце, появилась одышка, отекли ноги, – рассказала нам Ирина. – Фельдшер, прибывшая на вызов, ее обследовала – сказала, что признаков инфаркта или инсульта нет, и порекомендовала обратиться к семейному врачу. На следующий день я так и сделала – доктор пришла к нам вечером, поставила диагноз «острая сердечная недостаточность» и выписала лекарства. Я поинтересовалась: что делать, если они не помогут? Врач посоветовала искать машину и обращаться в ЦГБ на приемный покой, чтобы маму положили в кардиологию. Направления она не выписала, а я и не знала, что оно нужно для госпитализации. 1 апреля мы отправились в ЦГБ маршруткой – машину я не нашла, пришлось маму самой снести по лестнице на руках с седьмого на первый этаж (лифт не работает, а сил у нее самостоятельно идти не было). В приемном отделении заведующий сразу начал требовать деньги, грубо с нами разговаривал – мол, почему вы явились без направления? Семейный врач обязана была его выписать. Оказывается, если мама обратилась в больницу самостоятельно, то за все нужно платить. Как так? Я сказала, что буду жаловаться на горячую линию. Мама – сердечница, инвалид, пенсионерка, ребенок войны – почему платить? Тем не менее, в больнице маме измерили температуру (36,1), давление, сделали кардиограмму, рентген и сделали тест на коронавирус, который сразу показал негативный результат.
Я всего этого не выдержала и пошла к руководству больницы – секретарь сказала, что главврач не принимает, и направила меня к Владимиру Сухоставцу (на то время он временно исполнял обязанности замдиректора. – Л.П.). После того как я все ему рассказала, нас отпустили домой, но ни рекомендаций по лечению, ни результатов обследования нам не дали (поскольку денег у нас не было, и мы не смогли за них заплатить). Мы с мамой на маршрутке вернулись домой.
На следующий день я снова пошла в ЦГБ – оставила жалобу на имя руководителя, чтобы разобрались в ситуации и приняли меры, и опять попросила В.Сухоставца предоставить рекомендации по лечению мамы и результаты обследования. Он распорядился только выдать результат рентгена (а за пленку – требовали деньги). На выписке было указано, что у мамы пневмония под вопросом. Это не достоверный рентген – я ему не верю! Может, он вообще фиктивный?
3 апреля маме стало совсем плохо – к семейному врачу я уже не обращалась, так как у меня нет ее номера телефона. Хотя в ответе из амбулатории сказано, что она его мне оставляла. Маме давала препараты, которые ей обычно помогали при болезни сердца, а также от отеков. Но лучше ей не становилось, и мы с моим гражданским мужем вызвали скорую. Приехавшие фельдшеры (парень и две девушки), как увидели пневмонию под вопросом, начали говорить, что у мамы коронавирус. В общем, повезли ее в инфекционную больницу.
«Почему вы так поздно обратились, не могли подождать до утра?»
По словам Ирины, в областной медцентр инфекционных болезней им. Красовицкого бригада экстренной медпомощи привезла их в час ночи.
– Дежурившая анестезиолог еще накричала на меня, почему мы обратились так поздно, мол, не могли подождать до утра! – продолжает женщина. – Меня еще насторожило, что, когда врач завела историю болезни, все оформила, – отправила меня домой за теплыми и сменными вещами для мамы. Я удивилась – что, нельзя их принести потом, как она пойдет на поправку? Тем более, ее привезли, укрытую нашим одеялом. Муж остался в палате с мамой, а я побежала домой. Те 40 минут, что я отсутствовала, стали роковыми – когда я вернулась, муж и санитар мне сообщили, что мамы больше нет. 4 апреля ближе к 3 часам ночи ее не стало. Меня не пустили с ней даже попрощаться!
В ответе на жалобу меня уверяют, что медики инфекционной больницы делали все возможное, чтобы ее спасти, но муж – свидетель того, что было! Он говорит, что врач вообще к маме не заходила, никакого медперсонала рядом не было. В палате находился только санитар. Мама все время пыталась снять маску с лица – тогда ей сделали укол, после которого она уснула. Какое-то время муж слышал похрапывание, а когда оно прекратилось – оказалось, что мамочка умерла! Я подозреваю, что мама задохнулась в этой злосчастной кислородной маске!
Хоронили маму в черном пакете в закрытом гробу, обитом изнутри полиэтиленом. Не дали ни помыть, ни переодеть! Ведь врачи сказали, что причиной смерти стал коронавирус! Ей COVID приписали для статистики. Прошло уже два месяца, но ни я, ни муж не заболели! И у мамы были проблемы с сердцем, без каких-либо проявлений коронавируса (кашля, насморка, температуры и пр.). Меня возмущает то, что ее положили не в реанимацию, а в палату, где нет кардиомонитора, дефибрилляторов и прочего оборудования – при том, что я уведомила медиков, что она сердечница. Даже если предположить, что у нее была пневмония, то аппарата ИВЛ в палате тоже не было. За жизнь моей мамы медики не боролись, а попросту отправили ее на тот свет. Не могу им этого простить!
Я была у директора, он мне сочувствовал, обещал провести служебное расследование. Но никаких нарушений в итоге не выявили. Я прошу очную ставку для врача-анестезиолога, санитара, мужа – всех, кто тогда был задействован, – чтобы установить истину. Правду на самом деле выяснить несложно, чего я и добиваюсь! Но мне отказывают. Почему? Значит – виноваты? Если понадобится – буду обращаться в суд, добиваться эксгумации. Сейчас очень сожалею, что согласилась на уговоры врача отказаться от вскрытия. Не могу смириться с горем, которое случилось по вине медработников, забравших у меня маму.
От госпитализации – отказалась, рекомендаций – не забрала. В медучреждении ответы кардинально отличаются от того, что рассказала Ирина. В Сумской ЦГБ, как сообщила замдиректора Светлана Крячко, по этому случаю было проведено служебное расследование.
– 1 апреля больная в сопровождении дочери самостоятельно обратилась в приемное отделение – без электронного направления семейного врача, – рассказывает замдиректора. – Ее осмотрел ургентный кардиолог, была выполнена ЭКГ – установлен диагноз «ишемическая болезнь сердца, диффузный кардиосклероз». Также у женщины была заподозрена пневмония. Врач назначил дообследование – рентген грудной клетки, консультацию пульмонолога – и рекомендовал стационарное лечение в терапевтическом отделении нашей больницы. Потом пациентку осмотрел заведующий приемным отделением. Рентген-диагностика показала двухстороннюю полисегментарную пневмонию (такие изменения характерны при ковиде), но результат быстрого теста был негативным. Пациентка и ее дочь дали согласие на госпитализацию в терапевтическое отделение. Мы уже оформили медицинскую карту стационарного больного, но в дальнейшем по неизвестным причинам дочь от госпитализации матери отказалась и настаивала на назначении – для самостоятельного лечения дома. Писать отказ она не стала, о чем нами был составлен соответствующий акт, зафиксированный тремя свидетелями. Медучреждение они покинули самостоятельно, консультативные рекомендации были оставлены в приемном отделении. Дочь вела себя агрессивно, устроила скандал, оскорбляла медперсонал. Об этом в служебных записках заявляют все сотрудники, принимавшие участие в оказании помощи. Отмечу, согласно договору с НСЗУ, отсутствие направления от семейного врача не является основанием для бесплатного предоставления помощи. Но, учитывая то, что это обращение мы расценили как ургентную ситуацию, денег никто у больной не брал – ей была предложена госпитализация. Исходя из обследования и жалоб самой пациентки, которая имела хроническое заболевание сердечно-сосудистой системы, по показаниям нужно было лечить острое состояние – пневмонию. Поэтому и предлагалась госпитализация, которая была уже согласована с заведующей терапевтическим отделением. В этом ургентном случае мы бы и лечили ее бесплатно. Вопрос о деньгах уже не стоял. Но дочь, по словам заведующего приемным отделением, требовала, чтобы мать оформили на дневной стационар, громко кричала и категорически отказалась от госпитализации. Хотя врач ей объяснял, что больной показано лечение под наблюдением медперсонала.
На следующий день, 2 апреля, дочь обратилась в приемное отделение за результатами рентген-исследования – они были ей предоставлены, что письменно подтверждают свидетели из числа медработников. Факты, изложенные дочерью, в результате проверки не нашли подтверждения.
Причиной смерти стал коронавирус
То же самое говорят и в областном медцентре инфекционных болезней, где по обращению Ирины комиссия также провела служебное расследование.
– Я как медицинский директор входила в состав комиссии, которая разбиралась в этом случае, – рассказывает Ирина Троцкая. – Мы изучили все объяснения персонала, медкарточку больной, журнал регистрации приема и прочую документацию. Было установлено, что 4 апреля в час ночи в наше приемное отделение больную доставила бригада экстренной помощи.
Из анамнеза стало известно, что женщина заболела 23 марта, когда появились жалобы на слабость, одышку, повышение температуры (37,2). Лечилась самостоятельно, а 30 апреля обратилась к семейному врачу. Пациентка принимала эуфиллин, некоторые гипотензивные (для снижения давления) и мочегонные препараты. 1 апреля, на 6-7-й день заболевания, больная самостоятельно обратилась в приемное отделение ЦГБ, где был установлен диагноз, обнаружена двухсторонняя пневмония. От госпитализации она отказалась. В дальнейшем – до 3 апреля – женщина находилась на амбулаторном лечении. Около 11 вечера ее состояние резко ухудшилось – в 23.30 ей вызвали скорую, после чего с подозрением на COVID-19 бригада доставила ее к нам. От коронавируса она привита не была. При поступлении состояние больной было расценено врачом как крайне тяжелое: нарушение сознания, синюшность кожных покровов, что говорило о дыхательной недостаточности, гиперемированные слизистые, ослабленные и аритмические тона сердца, низкое давление и очень низкая сатурация. Больная еще страдала ожирением І степени. Ее уже привезли в кислородной маске. Мы также сразу ей дали дышать кислородом, чтобы улучшить сатурацию. Учитывая тяжелую двухстороннюю пневмонию, острый респираторный дистресс-синдром, сердечно-легочную недостаточность, был установлен диагноз – подозрение на коронавирус. Выполнили быстрый тест на определение антигена – он оказался положительным. Отмечу: если тест на сам вирус (а не на антитела) положительный, то по приказу Минздрава мы ставим уже подтвержденный диагноз. У больной был COVID-19 – ее госпитализировали в палату. На то время в реанимации уже находились 6 больных, и мест там не было. Эта палата – интенсивной терапии, где есть все условия для оказания неотложной помощи. Женщине было назначено обследование (анализ крови, мочи, коагулограмма, биохимические исследования крови и пр.) и начато лечение – подключена инфузионная терапия, коагулянты, проводилась кислородная терапия. Все как полагается по протоколу лечения. По просьбе родственников им было разрешено находиться в палате, где пациентка была одна. Это говорит о том, что мы ничего не боялись и были абсолютно уверены в правильности действий. На фоне лечения состояние несколько стабилизировалось, уровень сатурации повысился до 94%. Практически все это время в палате находились и медсестра, и младший медперсонал. Анестезиолог в палату заходила периодически – в то время в отделении было 78 больных.
Через полтора часа после госпитализации (в 2.30 ночи) состояние больной резко ухудшилось – была констатирована остановка дыхания. Врач начал реанимационные мероприятия, которые проводились в течение получаса, но они не дали должного эффекта. В 3 часа ночи была констатирована смерть. Во время оказания помощи гражданский муж был выведен из палаты – он находился в коридоре. Дочери о смерти сообщили по телефону. От вскрытия родственники отказались.
Медики также отмечают, что Ирина при осмотре и обследовании матери вела себя возбужденно, агрессивно, обижала медперсонал, мешая их работе. При этом неоднократно заявляла, что коронавируса не существует, его просто приписывают больным для статистики. «Количество подтвержденных больных на зарплату медиков не влияет, – уточнила И. Троцкая. – Что касается анестезиолога, то она действительно сказала дочери больной, что они обратились поздно – однако это касалось состояния матери, а не времени суток. Пожилая пациентка была уже в критическом состоянии. У нас врачи помощь оказывают круглосуточно, но постоянно они не находятся рядом с пациентом. Особенно когда тяжелых больных сразу несколько. Дефибрилляция сердца (или, как говорит дочь, утюжки) в ее случае не была показана. Лечение и обследования женщине выполнялись бесплатно. К сожалению, наличие у нее декомпенсированной патологии, а также поздняя госпитализация способствовали тяжелому течению болезни и летальному исходу. Мы соболезнуем горю дочери».